Особенностью стодневных боев являлось то обстоятельство, что военные действия разворачивались непосредственно в черте самого города. Порою позиции сторон отстояли друг от друга менее чем на расстоянии броска ручной гранаты. Отсюда — особая кровопролитность и напряженность этих боев. Казаки и иногородние станицы с одной стороны, рабочие и красноармейцы города с другой стороны с ожесточением дрались за каждую улицу, каждый квартал и дом, которые десятки раз переходили из рук в руки. Примеры героизма, отваги и храбрости имели место с обеих сторон, и надо полагать, что дошедшие до нашего времени в воспоминаниях участников тех событий, это только часть того, что было. Это и взятие Вокзального района вахмистром станицы Грозненской Андреем Васильевичем Бабенко с горстью храбрецов в 15 человек, занятие громадных казарм и кладбищ партизанами Бабенко и князя Микеладзе, бои за «Николаевский дом-крепость», который переходил из рук в руки несколько раз. В борьбе за железнодорожный вокзал и «Голубинцев-сад» особенно отличилась сотня казаков-партизан Малыхина. Так же нельзя не упомянуть гражданских лиц, и в частности инженера Голубинцева, который пал смертью храбрых при составлении так называемого поезда-толкача, задачей которого было предотвратить дальнейшее продвижение бронепоезда красных «Борец за власть и свободу трудового народа» и вытолкнуть его за мост. Отличились и инженеры Панков и Савин, коменданты заводского района, которые помимо многосложной по должности основной своей работы, как простые рабочие снаряжали патроны, занимались производством пуль и изготовлением ручных гранат. В рядах охотников, на передовой храбро, как простые солдаты сражались инженер Борисевич и врач Сапронов.
В Альбоме «Белая Россия» № 1, составленном Генерального штаба генерал-лейтенантом С. В. Денисовым в разделе «События на Тереке» упоминается подвиг хорунжего Захара Мартынова. После гибели вахмистра Бабенко в командование партизанским отрядом вступил хорунжий Захар Никифорович Мартынов, который, оставшись один на боевой позиции совершил свой легендарный подвиг, в одиночку при помощи бомб уничтоживший целую роту красноармейцев. Сам Мартынов о своем подвиге поведал следующее: «…Захватили казарму, где проходили трубы с нефтью, что для нас было важно. Моим партизанам был дан отдых, а меня с двумя сотнями казаков оставили охранять казарму. Вдруг мои казаки заметили, как большевики по окопу подползают к казарме. Неожиданно они – казаки – покинули казарму. Я остался один, но у меня было с собой двенадцать бомб. Слышу, как красные говорят, что казаки или спят или там никого нет. Я перекрестился и бросил пятифунтовую бомбу, которой убил сразу пять человек. В наступившей панике я начал бросать одну бомбу за другой и так уничтожил почти всю роту и забрал много оружия. Весь окоп был залит кровью. После этого я позвонил начальнику штаба и обо всем его известил. Он прибыл в сопровождении адъютанта А. И. Рогожина и оба были поражены случившимся…».
С первого дня восстания станицы Грозненской против большевиков, сотник Владимир Дмитриевич Грабовский на всех трех боевых участках станицы с одним горным орудием, постоянно меняя дислокацию, наносил тяжелый урон противнику. По истечению третьего месяца борьбы сотник Грабовский был серьезно ранен в ногу и с отходом восставших терцев в Дагестан был эвакуирован в Баку в госпиталь.
Не остались в стороне и женщины. Так казачка Александрова будучи в числе 2-3 защитников штаба методичной и прицельной стрельбой уверенно оборонялась от автомобиля с красноармейцами, стоявшего в 200-300 шагах. Наверняка, это не единственный пример, когда в те трагические дни казачки сражались бок о бок вместе со своими мужьями и братьями, но история донесла до наших дней только одно это имя…
Но и противники казаков не уступали им в личной храбрости и отваге. Среди красноармейцев-защитников города особенно прославился боец Пролетарского батальона П. Мусоров, который в одну из ночей пробравшись на позиции казаков уволок у последних пулемет и, научившись владеть им, стал одним из самых лихих и смелых пулеметчиков. Отвагой и самоотверженностью выделялась медсестра-чеченка Ф. Арсанова, позднее погибшая в одном из последних боев за город 12 ноября 1918 года. Героический поступок совершил красноармеец Н. Зайцев, перегнавший с немалым риском для жизни казачий самодельный бронеавтомобиль в расположение защитников города, за что был лично отмечен Г. К. Орджоникидзе. Особенной дисциплиной и стойкостью отличался «Пролетарский батальон» под командованием В. Е. Михайлюка, который был сформирован из рабочих Старых нефтяных промыслов. Батальон занимал оборону на участке фронта против Старых промыслов. В стодневных боях за Грозный так же отличилась и команда бронепоезда «Борец за власть и свободу трудового народа» под командованием бывшего матроса Ф. Воликова. Сам бронепоезд был построен в паровозном депо рабочими из товарных вагонов и платформ и обшит котельным железом. Впоследствии он был переименован в «Грозный». Прискорбно то, что все эти замечательные примеры героизма, самопожертвования и воинской смекалки имели место быть на братоубийственной гражданской войне.
Казаки не раз пытались сильнейшими атаками прорвать оборону то на одном, то на другом участке. В середине сентября, когда на помощь Грозненской станице прибыл один из вновь сформированных Волгских пластунских батальонов, казаки, стянув на одном из участков фронта порядка тысячи штыков и сабель, сумели прорвать первую линию обороны красноармейцев у завода «Молот». Но оборона на этом участке была выстроена таким образом, что прошедшие первую линию, неизбежно попадали под интенсивный убийственный огонь красноармейцев второй линии. Оставив на поле боя большое количество убитых, и не имея возможности вынести раненых, казаки вынуждены были отступить. Красноармейцам эта победа тоже досталась немалой кровью. Почти полностью был истреблен пролетарский батальон, державший позиции первой линии обороны.
И здесь начинается одна из самых неоднозначных и во многом спорных эпизодов грозненского восстания. Предательский удар станице Грозненской был нанесен оттуда, откуда удара в принципе никак и не ожидали – из станиц Сунженской линии.
Сунженская линия к описываемому времени была далеко не однородна. Верхние станицы линии (Карабулахская, Троицкая, Михайловская, Ассиновская и Нестеровская) с самого начала 1918 года находились под сильным влиянием большевистской пропаганды. Еще на Пятигорском областном народном съезде и позже на VII войсковом круге часть делегатов сунженских станиц решительно высказались за безоговорочное признание Советской власти, за ликвидацию старой обособленной войсковой организации казачества, за полное слияние казачества с иногородним населением. Так, в станице Михайловской, где действовала революционная группа, возглавляемая учителем И. И. Раздорским, после Пятигорского съезда была проведена социализация земли, которую тут же на равных правах разделили между казаками и иногородними. Такое решение вызвало недовольство части коренных казаков станицы. Революционная группа была разогнана, а ее руководители И. Раздорский, А. Кутулов и Н. Пелевин арестованы и отправлены в станицу Грозненскую.
Данная работа не ставит целью анализировать и давать какую-либо оценку действий и поступков непосредственных и косвенных участников тех далеких событий, однако же, не стоит забывать о том, что очень скоро большевики от агитации пропаганды перейдут в казачьих станицах к тактике репрессий и откровенного геноцида. В результате этого жертвами красного террора станут не только те казаки, что открыто, выступали против Советской власти или выражали им свое сочувствие, но порою и те, кто ее искренне поддерживал.
Обдумывая вопрос об усилении помощи городу Грозному, Чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе предложил объединить казаков верхних станиц Сунженской линии поддерживающих Советскую власть в красные отряды и бросить эти силы на помощь осажденному городу. Решение этой задачи возлагалось на председателя казачьей фракции Терского областного народного совета А. З. Дъякова, который с группой товарищей выехал в верхние станицы Сунженской линии, захватив с собою 20 тысяч экземпляров воззвания казачьей фракции Народного Совета к сунженским казакам.
В начале, 2 сентября 1918 года группа Дъякова проникла в станицу Карабулакскскую, где на сходе убедила станицы встать на сторону Советов казаков, из которых был сформирован революционный отряд численностью в 300 человек. Кроме того, группой Дьякова был создан Военно-Революционный комитет, который разослал своих представителей в соседние станицы - Нестеровскую, Ассиновскую, Троицкую, Слепцовскую и Михайловскую и другие.
Осада Грозного затянулась. Бесконечные «смены» – когда одни казаки сменяли на позициях других, острая необходимость в полевых работах, агитация в тылу, до предела изматывали физические и моральные силы станичников. Все это стало основной причиной того, что в Серноводске был созван съезд бывших фронтовиков Сунженских станиц, который собирался под предлогом скорее покончить с Грозным и вообще с войной. На съезд прибыли от Терского Совнаркома А. З. Дьяков и Г. Г. Куликов, от Моздокского Временного казачье-крестьянского правительства Г. Ф. Фальчиков. Съезд фронтовиков, проходивший 6 сентября 1918 года, ставил перед собой всего один вопрос - оказание помощи Грозненской станице. С первых же минут начала работы съезда взаимоотношения между представителями станиц Сунженского отдела обострились до крайности, и произошел раскол на два по сути враждебных лагеря.
На выручку станице Грозненской фронтовики Карабулакской, Троицкой, Нестеровской, Ассинской и половины Михайловской станиц идти отказались и высказались за вступление в мирные переговоры. Делегаты от этих станиц потребовали разоружения восставших казаков, сдачи станицы Грозненской, Сунженского отдельского народного Совета и офицеров, а так же присоединения к Красной Армии.
Вести мирные переговоры не разрешил новый командующий Грозненским отрядом и Сунженской линией П. В. Занкисов, к мнению которого присоединились казаки станиц Слепцовской, Самашкинской и часть делегатов станицы Михайловской, решивших, во что бы то ни стало бороться против красноармейцев и выслать помощь станице Грозненской.
На этом съезд и закончился.
В тот же день на совещании пробольшевистского актива фронтовиков из Сунженских станиц был создан Военно-революционный совет — орган Советской власти на Сунже, и тем самым свергнут Сунженский отдельский народный совет. Председателем Военно-Революционного совета стал А. 3. Дьяков, его заместителем — Г. Г. Куликов. Общее командование «советскими войсками Сунженской линии», как решили именовать созданную здесь Красную Армию, было возложено на председателя Военно-революционного совета.
В станицах отказавших на съезде фронтовиков в помощи Грозненской, тут же были проведены сходы аналогичные Карабулакскому, на которых казаки и иногородние поддержали Советскую власть и начали вступать в революционные отряды. Однако в самой большой и богатой на тот момент станице линии Слепцовской офицеры не допустили созыва такого схода. А в Михайловской началась открытое вооруженное противостояние между восставшей и революционной частями станицы. Здесь возник настоящий фронт, станицу перерезала линия окопов и заграждений. Восставших казаков станицы поддерживал самодельный бронепоезд, сооруженный казаками на станции Грозненской, и приверженцам советской власти пришлось покинуть Михайловскую. Михайловский отряд — более 500 бойцов под командованием Ф. П. Рухлина — стал потом одним из самых боевых в Красной армии сунженских казаков.
Надо признать, что, таким образом, А. 3. Дьякову и его соратникам удалось за какие-то там десять дней блестяще выполнить задание Совнаркома. К середине сентября 1918 года в «Советских войсках Сунженской линии» насчитывалось уже четыре тысячи штыков и сабель при 20 орудиях, 30 пулеметах. Кроме этого имелись бомбометы, достаточное количество снарядов и патронов. Нашлись и походные кухни, санитарные повозки, и телефонные аппараты. К ноябрю 1918 года численность этой армии возросла до семи тысяч штыков и сабель.
Результатом всего этого явилось то, что в тылу восставших против Совдепа казачьих отрядов, осаждавших Грозный, появилась новая грозная сила — казачья Красная Армия.
